Название: Любят ли демоны?
Автор: Мария Остроушко, то бишь я.
Дисклеймер: имею все, в том числе права, в том числе авторские.
Рейтинг: в принципе R, в некоторых местах описанная без излишней детализации НЦа.
Форма: Повесть.
Жанр: а фиг его знает. Романтическая городская фэнтези.
Перепост только с моего разрешения.
От автора 1. Принимаю только конструктивную критику. Фраза "Повесть - , аффтар убий себя апстенку" конструктивной критикой не является.
От автора 2. Я стараюсь не описывать то, в чем опыта нет, по сей причине НЦа - не детализованная. Товарищи, вменяющие мне это в вину - а идите вы... на специализированные сайты, во.
Часть 2. Любовь человека.
Явление герояЯ люблю возвращаться.
Вот кто-то любит путешествовать, а я – возвращаться. Люблю, когда мама, утирая слезы, обнимает меня и целует в щеки. Люблю, когда отец властно хлопает по плечу и говорит, что гордится мной. Люблю рассказывать о том, что видел и чего достиг, и люблю, когда родители радуются и называют меня самым лучшим и самым умным.
Люблю возвращаться.
Объятия Оли и искренняя радость Малой. Разговоры, разговоры – с утра и до вечера. Малая вечно конспектирует их… «Я еще использую в какой-нибудь книге! Ты веришь, что у меня будет персонаж, который постоянно ездит за границу?» - спрашивает меня она. Я верю. И говорю – до самого заката. А потом Малая со смущенной улыбкой и чертовщинкой в карих глазах убирает блокнот и уходит. Уходит, оставив нас вдвоем.
Люблю Олю. Люблю эти ночи, полные радости и страсти.
…Любил…
Мы всегда были втроем. С детства и по сей день.
Теперь нас осталось всего двое.
…- Виктор, выпей, - женщина, чьего лица я не мог рассмотреть, сунула мне в руку склянку. От них – и от женщины, и от склянки – остро и противно пахло лекарствами. Я взял склянку, но пить не стал. Надеялся, что зрение и дыхание вернутся сами собой.
- Выпей, - мягкие руки, а главное – голос. Слишком низкий и хриплый для тонкокостной блондинки. Малая. – Тебе станет легче.
Я бы, может, и поверил, что мне станет легче. Если бы ее голос не дрожал от слез, а руки, что гладили меня по щеке, не были такими ледяными.
- Почему? – я не сразу понял, что это сказал я. – Почему я не приехал раньше? Вчера? Почему я не смог уберечь?
Она прижалась плечом к моему плечу. Я чувствовал, как она сдерживает рыдания.
- Отчего она умерла? – мужской голос. Незнакомый. По крайней мере, я такого не припоминал.
- Будет вскрытие.
А этот равнодушный. Я слушал их, а вокруг все терялось в белесой дымке. Постепенно смысл слов дошел до меня. Вскрытие? Резать? Олю?
- Я не дам, - возразил я осипшим голосом. Меня никто не услышал.
- Отчего могла умереть молодая здоровая девушка? – это Малая. Я все еще чувствовал ее плечо, и это успокаивало.
- Будет вскрытие. А всем тем, кто находился в доме во время смерти, придется ответить на кое-какие вопросы. Ее жениху тоже.
- Не трогайте Виктора, - она отодвинулась. Я больше не чувствовал ее плеча, но перед глазами почему-то начало проясняться. – У него алиби, он прилетел ночью.
- Тем не менее, он, вероятно, сможет прояснить некоторые моменты, - в равнодушном голосе – насмешливые нотки. Почему-то захотелось найти его обладателя и сломать ему шею. – В частности, то, почему покойная перед смертью имела половой акт.
Что? Оля? Это невозможно! Они врут мне, они преследуют какую-то свою цель, этого просто не может быть…
Малая издала низкое, абсолютно звериное рычание.
- Оля была верна Виктору, это все знали!
- Факты – упрямая вещь. Не советую, девушка. Иначе я классифицирую ваше поведение как нападение на сотрудника правоохранительных органов, находящегося при исполнении.
- Успокойся, - это мужчина.
Хлопок двери. Приглушенные рыдания.
Я потряс головой, пытаясь вернуть зрение. К моему удивлению, это удалось.
В гостиной Олиного дома было полно народу. Во врачебных халатах и в милицейской форме. Равнодушных и спокойных. На диване, рядом со мной, лежала мать Оли, возле нее хлопотали сразу две медсестры. Возле окна стояла Малая, она плакала, уткнувшись лицом в грудь высокому парню примерно моего возраста. Я встретился с ним глазами – и поспешно отвел взгляд. В серых, как осеннее небо, глазах увидел что-то темное, такое, чего не нужно пускать в душу. Боль? Страх? Только сильнее.
- Этого не может быть. Этого не может быть. Скажите мне, что у меня с половины стакана вина начались галлюцинации, - взмолилась Малая. Об ее отчаянии можно было судить по тому, что она бросила свою обычную манеру разговора. – Пожалуйста, ну не может же это быть правдой?!
Парень обнял ее, погладил по голове.
- Успокойся, - повторил он. – Это сон. Страшный сон, и ты переживешь его, слышишь?
Он поцеловал ее в лоб и щеки. Ей и правда сейчас станет лучше. А вот мне…
Сердце мучительно ныло. Хотелось кричать и громить все вокруг. Я знал – это еще не край. Край, осознание придет позже. И тогда меня будут вынимать из петли, потому что я не смогу так жить. Жить, зная, что я не спас ее, когда должен был.
Теперь я возненавижу возвращения.
Малая, продолжая плакать, прижалась к парню. А ведь у них, похоже, отношения куда дальше дружеских. Много же я пропустил.
- Малая… - не голос – хрип.
Она обернулась, яростно, исступленно вытерла слезы ладонью.
- Виктор… - в голосе злость, а в глазах горе. Она тоже страдает. – Виктор, я могу тебе помочь? Хоть чем-нибудь?
Я медленно покачал головой.
- Нет. Иди домой. С… - я осекся, посмотрел на парня.
- Это Костя, - хрипло произнесла она, правильно поняв мою заминку. – Мой возлюбленный.
Вот как. Не парень, не бойфренд. Возлюбленный. А ведь она не любит бросаться такими словами.
- Иди домой, - повторил я. – Я останусь.
- Виктор… - с болью произнесла она. – Ты уверен, что…
Я не стал отвечать. Я знал – сейчас и ей, и мне нужно пережить это. Отдельно. Чтобы не растворяться в жалости друг к другу. Такое… Нужно переживать самому. Или с тем, у кого нет причин страдать.
Она смотрела на меня, и я готов был поклясться, что ей в голову пришла та же мысль.
- Виктор…
Я откинулся на диване и прикрыл глаза.
Я хотел, чтобы это был сон.
И я ненавидел возвращения.