Блаженны прыгающие, ибо они допрыгаются
Оридж для Темного Ангела Огня ака Горящий зимой
Афтарское примечание: Мне вообще-то очень нравится идея о «Мой дом – моя крепость», то есть что ни одно потусторонне/сверхъестественное существо не сможет войти в дом к человеку, если тот не пригласит его. Глобально я это уже реализовала в «А.Р.И.Я.», но идея столь хороша, что я просто не могу не пихать ее снова и снова. Сорри=))
Без названияСнег оседал на асфальте невесомым тонким слоем, так, что ее туфли и лапы Дика оставляли жирные черные следы. В доме медленно зажигались окна.
Собака бегала и ловила снежинки зубастой пастью. Вероника куталась в шарф и время от времени поднимала голову, чтобы посмотреть на окна своей квартиры.
Окна светились. Это было странно; это было непривычно. Они не светились раньше. После того, как Настя… Впрочем, что вспоминать. Ничего не вернешь и не исправишь.
Вероника шла уже по собственным следам вокруг двора. Дик лаял, наплевав на темноту вокруг и сердитых соседей. Кажется, он ловил кошку.
Вероника знала, что сейчас подойдет он.
Он подошел. Сложенные крылья кончиками касались асфальта, оставляя на снегу тонкие полоски, похожие на росчерк. В руках он держал какое-то оружие – Вероника понятия не имела, что это, но догадывалась, что это предназначено для битвы.
- Ты подумала?
Ни приветствия, ни вступления. Ненужные реверансы лучше отбрасывать сразу – они похожи на костыли.
- Другого ответа не будет.
Веронике приходится задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Это все равно бесполезно; она не может разобрать ни выражения его лица, ни самого лица. Светящийся круг, и смотреть на него больно – словно смотришь на полуденное Солнце. Она опускает голову, выдержав несколько секунд.
- Ты должна это сделать. Он совершил преступление… Кстати, ты спрашивала, какое преступление он совершил?
В десятку. Она не спрашивала. Конечно, нет.
Дик подбежал к хозяйке, тявкнул и бешено замахал хвостом, улыбаясь ее собеседнику со всей широтой собачьей души. Вероника наклонилась и пристегнула поводок к ошейнику. Ей не хотелось продолжать этот разговор.
- Спроси.
Вероника сделала вид, что не услышала.
Самое интересное, что Ангела нашел тоже Дик. Тогда, месяц назад, Вероника так же гуляла по вечерам с собакой. Прогулки с собакой отвлекали ее, холодный воздух в лицо отрезвлял и на минуту возвращал ощущение жизни. Тогда был страшный период. Иногда из Вероникиной жизни выпадали целые часы и дни, когда она ходила куда-то и что-то делала, но не помнила, куда и что. И в противовес – могла с легкостью сказать, что ела на завтрак Настя три года и два месяца назад. Избирательная память… Прогулки с псом немного помогали Веронике, она вспоминала, что даже если ей незачем больше жить – остался Дик…
Пес принялся лаять возле кустов.
Те кусты не стриг никто и никогда. Дети и женщины боялись ходить там в одиночку, ведь самым безопасным, что там могло встретиться, был сосед-наркоман. Вероника кустов не боялась, тогда она вообще не боялась никого и ничего.
Почему-то увидев на земле истекающего кровью светловолосого юношу, она не удивилась.
Не удивилась, когда не могла дозвониться до «Скорой» с мобильного.
Не удивилась, когда не достучалась ни до кого из соседей.
Не удивилась, когда светловолосый юноша, когда она пыталась втащить его неожиданно легкое тело к себе в квартиру, неожиданно пришел в себя и остановился на пороге.
- Ты разрешаешь мне войти?
- Да конечно! Ты же кровью…
Удивилась она лишь тогда, когда принялась, как умела, промывать и перевязывать его раны.
У него была удивительно белая, казавшаяся полупрозрачной кожа. Ни родинок, ни шрамов, ни каких-либо других следов прожитых лет. А на теле – ни пупка, ни половых органов.
Вероника отпрыгнула от постели, перевернув бутылку с йодом. В комнате повис тяжелый запах, а женщина уставилась на бурую лужицу на желтом линолеуме, боясь поднять на него глаза.
Юноша (?) протянул к ней руку в умоляющем жесте.
- Послушай…
«Я послушала и поверила. Так мы стали жить втроем – я, Дик и Ангел. Не хватало только зрителей с попкорном по другую сторону реальности. А потом появились они».
Вероника знала, что они – Ангелы, такие же, как тот, что жил у нее. Она не думала о том, что, возможно, именно она, правоверная, воспитанная еще Советским Союзом атеистка первой в мире увидела их. Все, что занимало ее – как спасти, защитить ее Ангела. К счастью, вскоре она поняла, что защита ему не требуется, сам ее дом служил лучшим убежищем. И когда она осознала это, подходящий к ней каждый вечер Ангел с крыльями перестал казаться угрозой, а превратился в часть ритуала – как то, что Дик непременно должен был описать клен у второго подъезда.
- Отдай его нам. Он провинился.
- Не отдам.
В этом не было ничего от героизма; Вероника не собиралась противостоять высокому Ангелу с оружием. Просто неожиданно, абсолютно случайно, Ангел занял в ее жизни место Насти.
- Мама, я вернусь в десять, и пойдем по магазинам!
В одиннадцать Вероника принялась звонить дочери на мобильный. В двенадцать – друзьям.
В шесть вечера позвонили уже ей.
…Настя разбилась на машине. За рулем сидел ее друг, но он был не виноват в аварии. Из пяти человек в авто погибла только Настя.
От нее осталось фото в простой деревянной рамке. И Ангел, который чем-то ее Веронике напоминал. Хрупкой беззащитностью, за которой, как за ширмой – сила? Женщина не анализировала. Она не ценила рефлексию, просто знала – он занял в ее жизни место Насти. Судьба, отняв что-то, дает что-то взамен. Должна же быть в этом мире хоть тень справедливости?!
И Ангел чувствовал что-то. Не зря подолгу молча просиживал за столом, всматриваясь в Настино фото. Однажды Вероника почти решилась спросить, что он читает на лице дочери, уже открыла рот – но осеклась в последний момент. Решила, что лучше не знать.
Дик пописал на клен и подбежал к хозяйке, радостно виляя хвостом и улыбаясь. Крылатый Ангел стоял за углом, и Вероника чувствовала его обжигающий взгляд.
«Ты не можешь войти и забрать его, пока я не разрешу».
От этой мысли становилось немного теплее.
Ее Ангел сидел за столом и смотрел на фотографию дочери. Раны на его руках никак не заживали, и Веронике все время казалось, что они не заживут никогда.
- Меня снова спрашивали о тебе.
Он издал звук, который можно было трактовать как угодно.
- За что тебя изгнали?
- Зачем тебе знать?
Наконец-то она добилась связного ответа. Она вообще не собиралась задавать этот вопрос, но раз уж он пошел на контакт – почему бы и нет?
- Мне интересно. За что могут изгнать Ангела? За что его могут хотеть убить – свои же? Что за страшное должно быть преступление?
- Предательство.
Ангел сказал это так же буднично, как хозяйка сообщает меню обеда. В его глазах не отражалось абсолютно ничего, и Вероника едва ли не впервые подумала о том, как далек он от человека.
- Какое предательство?
Ангел внимательно смотрел на нее, и Вероника была уверена, что он не станет отвечать.
- Я предал человека, которого охранял, - он встал. – Отдал его демонам.
- Почему? – крикнула Вероника; услышанное не хотело укладываться в голове. Ведь Ангел, Боже, он же Ангел, они же добры, как они могут?..
- Причина была, и этого достаточно, - Ангел подошел к двери. – Спасибо за гостеприимство.
- Стой, стой, ты куда?!!
Позже Веронике казалось, что это происходило столетиями. Она так и не смогла вспомнить, сколько реально времени прошло.
Ангел медленно, медленно, словно не хотел этого делать, поднял руку. Его палец указывал на фото.
- Ее.
В груди Вероники разгорелось пламя. Мучительно-болезненное, оно тлело и в руках, и в голове, но больше всего – в центре груди, ближе к левой стороне.
- Убирайся!! Убирайся!..
Дверь хлопнула.
Снег оседал на асфальте невесомым тонким слоем, так, что ее туфли и лапы Дика оставляли жирные черные следы. В доме медленно зажигались окна.
За углом не стоял никто, и ее окна были темны.
Афтарское примечание: Мне вообще-то очень нравится идея о «Мой дом – моя крепость», то есть что ни одно потусторонне/сверхъестественное существо не сможет войти в дом к человеку, если тот не пригласит его. Глобально я это уже реализовала в «А.Р.И.Я.», но идея столь хороша, что я просто не могу не пихать ее снова и снова. Сорри=))
Без названияСнег оседал на асфальте невесомым тонким слоем, так, что ее туфли и лапы Дика оставляли жирные черные следы. В доме медленно зажигались окна.
Собака бегала и ловила снежинки зубастой пастью. Вероника куталась в шарф и время от времени поднимала голову, чтобы посмотреть на окна своей квартиры.
Окна светились. Это было странно; это было непривычно. Они не светились раньше. После того, как Настя… Впрочем, что вспоминать. Ничего не вернешь и не исправишь.
Вероника шла уже по собственным следам вокруг двора. Дик лаял, наплевав на темноту вокруг и сердитых соседей. Кажется, он ловил кошку.
Вероника знала, что сейчас подойдет он.
Он подошел. Сложенные крылья кончиками касались асфальта, оставляя на снегу тонкие полоски, похожие на росчерк. В руках он держал какое-то оружие – Вероника понятия не имела, что это, но догадывалась, что это предназначено для битвы.
- Ты подумала?
Ни приветствия, ни вступления. Ненужные реверансы лучше отбрасывать сразу – они похожи на костыли.
- Другого ответа не будет.
Веронике приходится задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Это все равно бесполезно; она не может разобрать ни выражения его лица, ни самого лица. Светящийся круг, и смотреть на него больно – словно смотришь на полуденное Солнце. Она опускает голову, выдержав несколько секунд.
- Ты должна это сделать. Он совершил преступление… Кстати, ты спрашивала, какое преступление он совершил?
В десятку. Она не спрашивала. Конечно, нет.
Дик подбежал к хозяйке, тявкнул и бешено замахал хвостом, улыбаясь ее собеседнику со всей широтой собачьей души. Вероника наклонилась и пристегнула поводок к ошейнику. Ей не хотелось продолжать этот разговор.
- Спроси.
Вероника сделала вид, что не услышала.
Самое интересное, что Ангела нашел тоже Дик. Тогда, месяц назад, Вероника так же гуляла по вечерам с собакой. Прогулки с собакой отвлекали ее, холодный воздух в лицо отрезвлял и на минуту возвращал ощущение жизни. Тогда был страшный период. Иногда из Вероникиной жизни выпадали целые часы и дни, когда она ходила куда-то и что-то делала, но не помнила, куда и что. И в противовес – могла с легкостью сказать, что ела на завтрак Настя три года и два месяца назад. Избирательная память… Прогулки с псом немного помогали Веронике, она вспоминала, что даже если ей незачем больше жить – остался Дик…
Пес принялся лаять возле кустов.
Те кусты не стриг никто и никогда. Дети и женщины боялись ходить там в одиночку, ведь самым безопасным, что там могло встретиться, был сосед-наркоман. Вероника кустов не боялась, тогда она вообще не боялась никого и ничего.
Почему-то увидев на земле истекающего кровью светловолосого юношу, она не удивилась.
Не удивилась, когда не могла дозвониться до «Скорой» с мобильного.
Не удивилась, когда не достучалась ни до кого из соседей.
Не удивилась, когда светловолосый юноша, когда она пыталась втащить его неожиданно легкое тело к себе в квартиру, неожиданно пришел в себя и остановился на пороге.
- Ты разрешаешь мне войти?
- Да конечно! Ты же кровью…
Удивилась она лишь тогда, когда принялась, как умела, промывать и перевязывать его раны.
У него была удивительно белая, казавшаяся полупрозрачной кожа. Ни родинок, ни шрамов, ни каких-либо других следов прожитых лет. А на теле – ни пупка, ни половых органов.
Вероника отпрыгнула от постели, перевернув бутылку с йодом. В комнате повис тяжелый запах, а женщина уставилась на бурую лужицу на желтом линолеуме, боясь поднять на него глаза.
Юноша (?) протянул к ней руку в умоляющем жесте.
- Послушай…
«Я послушала и поверила. Так мы стали жить втроем – я, Дик и Ангел. Не хватало только зрителей с попкорном по другую сторону реальности. А потом появились они».
Вероника знала, что они – Ангелы, такие же, как тот, что жил у нее. Она не думала о том, что, возможно, именно она, правоверная, воспитанная еще Советским Союзом атеистка первой в мире увидела их. Все, что занимало ее – как спасти, защитить ее Ангела. К счастью, вскоре она поняла, что защита ему не требуется, сам ее дом служил лучшим убежищем. И когда она осознала это, подходящий к ней каждый вечер Ангел с крыльями перестал казаться угрозой, а превратился в часть ритуала – как то, что Дик непременно должен был описать клен у второго подъезда.
- Отдай его нам. Он провинился.
- Не отдам.
В этом не было ничего от героизма; Вероника не собиралась противостоять высокому Ангелу с оружием. Просто неожиданно, абсолютно случайно, Ангел занял в ее жизни место Насти.
- Мама, я вернусь в десять, и пойдем по магазинам!
В одиннадцать Вероника принялась звонить дочери на мобильный. В двенадцать – друзьям.
В шесть вечера позвонили уже ей.
…Настя разбилась на машине. За рулем сидел ее друг, но он был не виноват в аварии. Из пяти человек в авто погибла только Настя.
От нее осталось фото в простой деревянной рамке. И Ангел, который чем-то ее Веронике напоминал. Хрупкой беззащитностью, за которой, как за ширмой – сила? Женщина не анализировала. Она не ценила рефлексию, просто знала – он занял в ее жизни место Насти. Судьба, отняв что-то, дает что-то взамен. Должна же быть в этом мире хоть тень справедливости?!
И Ангел чувствовал что-то. Не зря подолгу молча просиживал за столом, всматриваясь в Настино фото. Однажды Вероника почти решилась спросить, что он читает на лице дочери, уже открыла рот – но осеклась в последний момент. Решила, что лучше не знать.
Дик пописал на клен и подбежал к хозяйке, радостно виляя хвостом и улыбаясь. Крылатый Ангел стоял за углом, и Вероника чувствовала его обжигающий взгляд.
«Ты не можешь войти и забрать его, пока я не разрешу».
От этой мысли становилось немного теплее.
Ее Ангел сидел за столом и смотрел на фотографию дочери. Раны на его руках никак не заживали, и Веронике все время казалось, что они не заживут никогда.
- Меня снова спрашивали о тебе.
Он издал звук, который можно было трактовать как угодно.
- За что тебя изгнали?
- Зачем тебе знать?
Наконец-то она добилась связного ответа. Она вообще не собиралась задавать этот вопрос, но раз уж он пошел на контакт – почему бы и нет?
- Мне интересно. За что могут изгнать Ангела? За что его могут хотеть убить – свои же? Что за страшное должно быть преступление?
- Предательство.
Ангел сказал это так же буднично, как хозяйка сообщает меню обеда. В его глазах не отражалось абсолютно ничего, и Вероника едва ли не впервые подумала о том, как далек он от человека.
- Какое предательство?
Ангел внимательно смотрел на нее, и Вероника была уверена, что он не станет отвечать.
- Я предал человека, которого охранял, - он встал. – Отдал его демонам.
- Почему? – крикнула Вероника; услышанное не хотело укладываться в голове. Ведь Ангел, Боже, он же Ангел, они же добры, как они могут?..
- Причина была, и этого достаточно, - Ангел подошел к двери. – Спасибо за гостеприимство.
- Стой, стой, ты куда?!!
Позже Веронике казалось, что это происходило столетиями. Она так и не смогла вспомнить, сколько реально времени прошло.
Ангел медленно, медленно, словно не хотел этого делать, поднял руку. Его палец указывал на фото.
- Ее.
В груди Вероники разгорелось пламя. Мучительно-болезненное, оно тлело и в руках, и в голове, но больше всего – в центре груди, ближе к левой стороне.
- Убирайся!! Убирайся!..
Дверь хлопнула.
Снег оседал на асфальте невесомым тонким слоем, так, что ее туфли и лапы Дика оставляли жирные черные следы. В доме медленно зажигались окна.
За углом не стоял никто, и ее окна были темны.
@музыка: Lacrimosa "Fassade: 1 Satz"
@темы: творчество, ПЧ
-
-
02.01.2011 в 18:57Очень понравилось это оживление маленькими деталями. Потрясающе.
Спасибо, Даш.
-
-
02.01.2011 в 19:04Спасибо
-
-
14.01.2011 в 01:06Хорошо) Мне нравится) Хотя ИМХО коротко. Я помню, как ты мне это рассказывала (еще, по-моему, зима была, и мы по бульвару гуляли). И я себе это представляла... Ну, солиднее, что-ли, по размеру.
-
-
14.01.2011 в 01:23-
-
14.01.2011 в 03:46-
-
14.01.2011 в 09:04-
-
14.01.2011 в 13:41